Сидор Карлович Умнов работал на радиозаводе настройщиком аппаратуры. Сидора соратники наградили прозвищем Триггер, потому что, как и у этого замечательного элемента, у Умнова было два рабочих состояния. Сидор Карлович или был пьян в канифоль, или страдал с похмелья. Причём страдать он начинал только от одного предчувствия предстоящих страданий, и чтобы отогнать от себя тяжёлые мысли, упивался до стадии отсутствия этих самых мыслей. Но при этом Сидор был исключительно культурным мужчиной. Когда он подносил к губам стакан с мутным самогоном, непременно гламурно отклячивал мизинец с нечищеным и нестриженым ногтем. Если же его пробивало на рыгнуть за столом или пёрнуть в автобусе, непременно извинялся.

Но главной головной болью Умнова было состояние его любимого подъезда, в котором он родился и вырос. На некоторых стенках ещё виднелись картинки, намалёванные его детской рукой. Всё дело в том, что соседи его были натуральным быдлом. Мусорили, плевали, харкали и сморкались на ступеньки, по которым Сидор шёл домой и на работу. Вот и сегодня на лестничном пролёте между первым и вторым этажами Умнов обнаружил халяву в виде свежайшей сопли. Она, свесившись со ступеньки и перламутрово переливаясь, как бы всем своим видом говорила: «Извини, мужик. Самой стыдно. Будь моя воля, убежала бы. Но не могу».

– Совсем, бляди, стыд потеряли! Срут под себя! Никакого сладу с ними нету! – привычно повозмущался Сидор.

– Вы так думаете? – спросил Сидора какой-то мужик, которого секунду назад тут не было. За это Умнов ручался.

– А что тут думать? Это невооружённым глазом видно! Бляди, свиньи и сруны! Кстати, дай закурить, – нимало не смущаясь, что видит мужика впервые, потребовал Умнов. И как всякий культурный человек, добавил: – Пожалуйста.

[ Дальше ... ]

В моей жизни время от времени случаются странные, нелепые "недоразумения" - они сваливаются на мою голову спонтанно, хаотично и вне всякой логики. Я уверен, что сами эти недоразумения наверняка намеревались свалиться на голову кому-то другому, но по какому-то идиотскому стечению обстоятельств валятся на мою. Сейчас объясню.

Однажды, в 6 лет мне не повезло - меня не взяли в кружок ракетостроителей. Я очень, очень хотел, но не взяли. Сказали, что нет свободных мест.
Зато взяли в приличную школу. Экзаменаторов (да, в той школе был экзамен) подкупил мой ответ на вопрос: "У тебя есть два яблока. У мамы ни одного. Как ты разделишь яблоки?". Я подумал и честно сказал, что оба яблока отдам маме. Слёзы умиления, вздохи, "ах какой у вас сын!"
Никому из экзаменаторов даже в голову не пришло, что шестилетний ребёнок терпеть не может яблоки.

Затем была путёвка в Артек. Единственная путёвка на всю школу, которая досталась почему-то мне.
Сюр, жестокий и беспощадный. Почему мне?? Я никогда не был отличником - до хорошиста бы дотянуть.
Путёвка в Артек должна была достаться какому-нибудь пионеру, который переводит собак через дорогу, подкармливает дворовых старушек...
Она должна была достаться Ире М., которая всегда, до механического лязга, зазубривала стихи по литературе.
Или Алёше К., который досконально изучил женскую анатомию задолго до того, как анатомию начали проходить.
Или длинноногому Вове, который бегал быстрее всех.
Или, в конце концов, победителю районного конкурса ракетостроителей! Которым я так и не стал - не взяли в кружок...
В результате, Ира возненавидела стихи, Алёша разочаровался в женской анатомии Иры. Вова убежал в неизвестном направлении и не вернулся. Говорят, его видели в Чили. Глупо...

[ Дальше ... ]

В городе выпал наконец-то долгожданный снег..
Серый асфальт, ещё сохранивший грязь осени, теперь покрылся белым покрывалом зимы. Крупные хлопья снега, медленно кружась, оседали на подоконники домов и горожане как зачарованные смотрели на это вальсирующее, полусказочное явление природы осыпающее с неба.
В одном из таких окон типичной панельной многоэтажки, выделяется силуэт молодого человека среднего возраста по имени Руслан.

-А я уж думал снега в этом году уже не будет. А ведь всего через несколько дней новый год, - тихо произнёс Руслан, глядя из окна на вальс снежинок в свете уличного фонаря.
-Что? – переспросила его жена.
-Да так, ничего, – ответил он.
-Ты кстати, чем думаешь заняться? – спросила его жена.
-Пока не знаю, - тихо ответил он.

В связи с международным финансовым кризисом, руководство фирмы, на которой он работает, отправило всех своих работников в вынужденный отпуск на месяц. Денег в семейном бюджете Руслана и без того катастрофически не хватало, а тут ещё и этот вынужденный отпуск. Плюс ко всему - злосчастный автокредит, который давлея, всё туже сжимал свои костлявые пальцы на его шее.

[ Дальше ... ]

Когда я жил в Сумах, все было так:
90% молодежи мужского пола в возрасте с 15 до 19 лет были гопниками, примерно 8% пипла не имели гоповского статуса, но выглядели как гопники, потому именовались цывилами. Еще 2% занимала прослойка так называемых нефоров (этого слова я наверное никогда не пойму).
Территория города была условно разделена между всеми гопниками, по районному признаку. Самыми известными районами были Баумана, Роменская, Девятка, Дзержинка и т.д. Каждый район имел своего лидера, его называли запрАв (от слова управлять). Заправ был тупо основным пацыком на районе, и его имя кому-попало не разглашалось, то есть гопник с одного района мог не знать кто заправляет соседним районом.
Свои вопросы гопники решали на так называемых "сборах", тоесть массовой сходке всех представителей одного района. Сборы проходили как правило в нелюдных местах, потому можно было элементарно выхватить люлин лишь за то, что ты проходишь мимо. На сборах пацанва решала организационные вопросы, принимала новых членов, избивала и "попускала" провинившихся, собирала баблос на суппорт "пацанов на зоне".

У кого не было денег - сдавали сигареты, чай, и все подряд, что может быть похоже на гуманитарную помощь. По сути все эти средства на зону не шли, а прикарманивались вышестоящими бандитами. Сигареты для "зоновских" продавали бабульки на перекрестках.
Очень часто между районами случались конфликты. Не поделить могли что угодно: от шалавы Юли с 25го дома до дискотечного помещения. В таких случаях начиналась настоящая война между районами. Осуществлялись регулярные "пробежки" (это когда толпа гопников с одного района прибегает на другой район и пиздит там всех без разбору). Часто пробежки осуществлялись и на школы: в таких случаях школы просто закрывались, пока не приедут мусора, но иногда мусора и не успевали приехать во время. Почти каждую неделю кого-то убивали, причем на гопотеках смертей бывало больше чем во время пробежек: пьяные пацаны намного агрессивнее трезвых, это понятно.

[ Дальше ... ]

Ненавижу я этот праздник. За месяц до него начинается полный пиздец. Все нервно бегают, пытаются отчёты сдать, бухгалтерию закрыть, долги отдать и получить свои кровные назад, шмотки покупают именно для одной ночи, подарки ищут, шарахаясь как зомби по магазинам. И, естевственно, всеми впечатлениями об этой охоте, они делятся везде и всегда, когда находят свободные уши.

А я этот праздник с детства ненавижу. И с каждым прожитым годом, всё больше и больше причин ненавидеть его ещё сильнее.

Лет в шесть я попросил себе радиоуправляемую подлодку. Для меня тогда это было что-то из области фантастики. Серый, пластмассовый корпус с огромной красной звездой и метровый провод от пульта управления до кормы лодки и всё это сокровище запаковано в синюю картонную коробку, но которой были нарисованы: бушующее море, сама игрушка и лица отважных моряков на фоне советской символики. Получил я коробку пластилина, альбом и краски с напутствием хорошо учится в будущем в школе и вырасти хорошим человеком.

В семь лет, когда моя сестра приехала с первой своей сессии и получила за это двухкассетник, я просил себе футбольный мяч, форму и настоящие бутсы. А получил в ухо от родителя, просьбу «Не ебать мозги!» и билет на ёлку в городской Дворец Культуры и Отдыха. На елке мне должны были выдать картонную коробку с шоколадными конфетами, мандаринами и яблоками. Билет я этот порвал и выкинул в окно, а праздник перестал существовать в принципе.

В девять лет я просил купить мне, тогда новаторскую игрушку, МотоТрек. На маленьких, белых мотоциклах сидели разноцветные фигурки мотоциклистов, которые, когда их запускаешь по трассе, делали петлю, которую сейчас назвали бы отвратительным словом «лупинг». Стоило это чудо восемнадцать, тогда ещё полноценных, советских рублей. Получил я две пластиковых копии американских «Виллисов» за тридцать две копейки, шоколадного Дед Мороза и просьбу понять, что денег просто нет.

[ Дальше ... ]

- Я больше не люблю тебя, скотина! – кричала Ленка, собирая свои шмотки в большую спортивную сумку. Ее покрасневшее от крика лицо напоминало Костику помидор с глазами.
- Кобель проклятый, только хуем и умеешь думать! – визжала фальцетом девушка.
Костик сидел на диване и тупым взглядом рассматривал прошлогодний календарь на стене. Ссора была вызвана тем, что на прошедшей тусе Костя отымел Ленкину подругу - Юльку. Туса проходила как обычно на даче у общего друга Толика. Подзаправившись как следует пивком, Костя нетвердой походкой направлялся обрести себе лежбище на эту ночь. Поднявшись на второй этаж загородного дома Толика, Константин обнаружил закрытую дверь. Он потянул ручку вниз – дверь открылась. Перед его взором предстала картина, немедленно поднявшая и утвердившая его хер. На кровати лежал в полубессознательном состоянии пьяный в умат хозяин дома, а ему, сверкая голой сракой, в колено – локтевой позе, умело отстрачивала минетик Юлия. Толику было вообще – то похер, что кто – то зашел, нарушив их с Юлей интим, так как он, раскрыв рот, похрапывал и периодически дергал во сне толстой волосатой ногой.

[ Дальше ... ]

- Паршивенький год выдался, дядя Витя, - пробубнил Дима, заталкивая в рот очередной деликатес – разрезанный пополам шампиньон, насквозь пропитанный уксусным маринадом.
- Да, что уж скажешь… - вздохнул пасмурный собеседник, - високосный…
Некоторое время помолчав, они разлили остатки праздничного «Немирофф» по рюмкам и выпили, не чокаясь.
Старший собутыльник, проведший большую часть своей жизни на Дальнем Востоке, и под старость лет приехавший в Украину («на батьківську могилку» - как любил он повторять после третьей), отсчитывал начало Нового года «по-правильному». Он открывал первую бутылку в 15:00 по киевскому времени, когда на улице было ещё светло, и броуновское движение немногочисленных снежинок отбивало всякую охоту смотреть в окно. Дима же, коренной киевлянин, имевший однокомнатную халабуду, простую работу на любой из многочисленных строек и склонность выпить за чужой счёт, уже третий год подряд оказывал соседу посильную помощь в обустройстве праздничного стола. Помощь, обыкновенно, заключалась в периодических походах в круглосуточный магазин и похлопывании по плечу задремавшего собеседника.

В этот раз оба твёрдо решили дождаться поздравлений обоих своих Президентов, и лишь потом позволить себе привычные развлечения, не отличавшиеся, впрочем, особым изыском.
- В прошлом-то году, дед, помнишь, как я Вальку-то с соседнего парадного привёл?.. Ы-ых, та ещё манда, да... Вот ведь устроила нам Новый год-то. Я уж решил, что так и помру на ней. Я ещё тогда подумал: говорят же люди – как его встретишь, так и проведёшь. Так нет же, вишь. Ни бабы, ни денег, ни здоровья. Мне ж, старик, ещё и сорока нет, а выгляжу вон как ты, только без бороды...
- Вальку-то? – встрепенулся старший, - помню, как такое забудешь. Я её по-отцовски только за задницу ущипнул, так ты меня чуть в форточку не выпустил, пьянь подзаборная.

[ Дальше ... ]

Последние 20 километров давались особенно тяжело. Разбитая колея, оставленная лесовозами, была шире колеи его Нивки, и это заставляло постоянно быть в напряжении. Машину он жалел и большие рытвины проезжал особенно аккуратно. Спокойнее стало только к лесу.
Основная дорога ушла налево, Саня свернул правее по едва заметной грунтовке. Как только машина въехала в лес, дорога взяла в гору. Саня остановился и достал карту и GPS. Карта была старая, с трепаными краями и прорванными сгибами. Немецкие обозначения он дополнил своими пометками. Джипиэска показала, что он на месте. Свернув карту, Саня принялся собираться.
На сборы обычно он тратил мало времени. Лопата, прибор, рюкзак со жратвой… Далеко уходить не придется: линия обороны проходила именно здесь.
От ближайшего жилья он забрался километров на пять и можно было особо не таиться. Саня захлопнул багажник и отправился вглубь леса.
Неделя в архивах, и в обведенном на карте леске появилась запись о третьей роте пятого пулеметного батальона. Фрау Марта будет довольна. Если конечно все получится, как надо. Искать он умел. Обладал каким то чутьем, объяснить которое не мог. Просто начинал копать и находил.

Сперва занятия копом он воспринимал, как хобби. Разные железки нравилось собирать. Частью продавать. Частью дарить даже. Но когда заметил в себе это умение -безошибочно определять место захоронения бойца, понял, что таким образом можно и на хлеб с маслом заработать.
Неплохое знание немецкого пришлось развить до уровня разговорного. Найти контакты в Германии было самым сложным. Зато теперь этот нехитрый бизнес он поставил на поток. С германскими властями он связываться не стал. Не интересно им это. Тем более за деньги. Разыскивал родню поднятой немчуры и предлагал доставить останки в Германию. Причем в отличие от других, старался доставить все личные вещи, которые находил при солдате.
Вот только этот случай был особенным. Она его разыскала сама. Назвалась Мартой. Фрау Мартой. Сообщила, что знает о его бизнесе и предлагает найти ее мужа. Обещанная сумма превосходила обычную в разы, и Саню это несколько озадачило. Сама ведь нашла. Значит, знает и расценки. Но осторожничать не стал. Дело есть дело.

[ Дальше ... ]

Максим сидел в офисе и смотрел в окно с отрешенным видом. Последнее время его безоблачная жизнь стала давать трещину. Да еще этот кризис. Невыплаченный кредит за ланцер и вечно недовольная жена. Мысли Максима летали из одной сферы жизни в другую, но сосредоточиться на работе никак не удавалось. Это плавание в пространстве было оборвано звонком. В трубке плакала секретарша Наташка. Из обрывков фраз Максим понял, что случилось нечто страшное, и что она его ждет около туалета. Наташка размазывала по щекам черные круги от теней и несла полную ахинею. Суть такова- она подслушала разговор, в котором директором Самвэлом Радиковичем было озвучено решение отправить весь наш филиал в неоплачиваемый отпуск на неопределенный срок. У Максима подкосились ноги, не было печали….По дороге домой он зарулил в интернет кафе и создав ящик на мэйле, отправил письмо руководству компании и по всем рабочим адресам. Название письма было таким Cfvdtk Hflbrjdbx- rjghjafu! Созданный Максимом ящик отличался на один знак от почты одного из партнеров холдинга.

Утром на работе царил хаос. Два часа искали переводчика с неизвестного языка, отослали неизведанные слова всем, знакомым, затем кто-то догадался вставить в яндекс и тут такое началось. Куда бы ни заходил Самвэл, всюду люди старались спрятать улыбку на лице. Службе безопасности была дана команда найти инициатора столь гнусной шутки. Через пару дней страсти поутихли, и холдинг зажил обычной предновогодней жизнью.

Намечался новогодний корпоратив.

[ Дальше ... ]

- Внутрь проберешься через камин! Запомни - только через камин! – Дед Мороз прочертил стрелку на плане и обессилено откинулся на подушку. Подскочивший заяц сунул ему в рот градусник, а белочка взбила перину.
- Не, бля, ну я все понимаю – тебе хуево, подарок ты отвезти не можешь, ну a я-то здесь при чем? – Снегурочка нервно забарабанила пальцами по стариковской плеши. – Отправь, блять, этого своего снеговика-почтовика, хуле он морковкой груши околачивает?!
- Не могу! Он провинился и наказан! – сурово сдвинул брови Дед Мороз. – Я наложил на него заклятие!
«Себе в штаны наложи заклятие, старый морозильник!» - девушка чуть не рыдала. Переть через всю Россию, чтобы отвезти какому-то иблану подарок – да нахуй нужно!
- Тогда вон бабулю попроси! – сделала Снегурочка последнюю попытку отмазаться.
- Нельзя, депрессия у нее. – Дед обратился к супруге: - Не грусти, дорогая, хочешь вот, мороженого?
- Надоел мне твой мороженый, - ответила Баба Мороз, грустно глядя в окно. – Хочу теплого, человечьего!

[ Дальше ... ]